Страшная перспектива Европы

Европейский континент видит свое политическое будущее не только в мире, но и в трансатлантических отношениях перед лицом огромной серьезной неопределенности.

 

Американский профессор Гарвардского университета, специалист по международным отношениям в Джон Ф. Кеннеди школе Стивен Уолт в своей статье в журнале "Форин полиси" пишет о периоде после выхода Великобритании из Европейского союза (Брексита) и неопределенной судьбе Европы. Далее мы читаем:   

 

Великобритания вышла из Европейского союза, тем самым лишив всех надежды. Были некоторые ученые, которые считали, что Брексит действительно не случится, но после решительного выхода Британии они были удивлены. Последствия этого выхода еще не полностью известны, однако до этого момента можно сказать, что девиз ЕС "союз за глубокую интеграцию" сравнялся с землёй 31 января. 

 

Поражение стало последним в серии ударов, нанесенных по телу ЕС за последние два десятилетия. Первым ударом были войны на Балканах в 1990-х годах, когда ЕС доказал свою неспособность, показав, что он не может управлять конфликтами без присутствия Соединенных Штатов. Затянувшийся кризис в еврозоне стал еще одним ударом, вызвавшим недовольство между странами-должниками и странами-кредиторами, и создав серьезные экономические проблемы, исчерпал время и драгоценный политический капитал в ЕС. Третьим ударом стал кризис беженцев в 2015 году, который подверг ЕС глубоким разрывам и возбудил ультраправые националистические движения и нерелигиозных лидеров, таких как Виктора Орбана в Венгрии.

 

Брексит и впоследствии враждебность Дональда Трампа к Европе, также его неоднократные угрозы о выходе из НАТО, вызвали волну беспокойства и беспорядков в столицах стран-членов ЕС. Бывшие президенты США всегда жаловались на отказ от рационального участия стран-членов НАТО, но ни один из них никогда не создавал реальной угрозы выхода из НАТО. Но история Трампа отличается: никто не может вас заверить, что он не проснется однажды утром и не вытянет США из НАТО!

 

Для нас, которые привержены ценностям Европейского союза и высоко ценим многие достижения, достигнутые ЕС за все эти годы, такие события очень разочаровывают. Я опасаюсь, что потенциальные проблемы, стоящие перед Европой, выходят за рамки вопроса выхода Британии из ЕС и поставят под вопрос будущую роль Европы в мировой политике. Кроме того, будущее трансатлантических отношений находится под сомнением, и оно вполне неизвестно. 

 

Основная проблема в структуре Европейского Союза. Несмотря на торговые переговоры, в которых страны-члены ЕС обычно имеют полную интеграцию, этот блок не имел нужной способности разработать единую политику, отвечающую на важные стратегические вопросы, а также поддерживать эту политику с необходимыми возможностями. Океаны чернил были применены для желаемого описания "общей политики по безопасности и внешней политики Европы". ЕС, создав орган, схожий на МИД (Европейская служба внешних связей) и назначив Верховного представителя, по-видимому, пытался довести до сведения всех голос единства и интеграции между европейскими странами. Но в конце концов, государства-члены только с ревностью защищают свои внешнеполитические интересы и отказываются вооружать и помогать службе внешних связей и Верховному представителю ЕС. К сожалению, они не предпринимают больших и более важных шагов, чем проведение заседаний и конференций. Когда среди иностранных правителей говорят о европейской политике, особенно о внешней политике и национальной безопасности, мы обнаруживаем, что взгляды и тенденции европейских правительств очень противоречивы и различны. Вполне очевидно, что отсутствует отличительная сила, как голос, который приказывает правительствам, что им нужно делать в данный момент.

 

Представьте иранскую проблему вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД): администрация Трампа сдуру вышла из многостороннего соглашения, которое успешно ограничивает ядерную программу Ирана. Европейские страны, подписавшие ядерную сделку, не смогли уговорить Трампа остаться в ядерной сделке. Они были уверены в том, что решение Трампа было ошибкой, поэтому запланировали несколько не столь эффективных планов для того, чтобы сохранить СВПД. Но когда США пригрозили наложить вторичные санкции на европейские компании или банки, которые продолжают сотрудничество с Ираном, гордые и почетные европейские правительства сразу нашли убежище в своих пещерах. Такое запугивание может в конечном итоге убедить все страны предложить другой вариант финансового порядка, что находится под контролем доллара, но в краткосрочной перспективе у США есть свой рычаг и запугивание сработало.

 

Посмотрите на гражданскую войну в Ливии. Поскольку Ливия является важным транзитным пунктом для мигрантов и беженцев, которые хотят попасть в Европу из разных районов Африки, продолжение хаоса в этом районе является серьезной проблемой для Европы. По этой причине канцлер Германии Ангела Меркель недавно провела в Берлине саммит по прекращению огня между военными группировками в Ливии. На саммите было достигнуто соглашение, которое, как и другие подобные соглашения, быстро рухнуло. Основная проблема заключается в том, что ни Германия, ни какое-либо другое государство не способны реализовать принятое ЕС соглашение и даже не имеет достаточной силы для того, чтобы успокоить противоборствующие стороны. В связи с этим,  иностранные власти, такие как Россия, Турция и несколько стран Персидского залива, смогли взять под контроль ситуацию в Ливии, однако ни Европейский Союз, ни хотя бы один член ЕС не играют минимальной роли в Ливии.

 

Затем в этом обзоре мы рассмотрим европейскую политикеу в отношении России. Президент Франции Эммануэль Макрон все больше беспокоится о Китае, и похоже, что он хочет уменьшить свою зависимость от Пекина, улучшив отношения с Москвой. Однако, эта относительно правильная геополитика для Франции может свалиться на голову Польши и некоторых стран Восточной Европы. Как европейские страны смогут достичь "общей политики по безопасности и внешней политике", когда они не могут договориться о каком-либо подходе со своим важным и стратегическим соседом?

 

Увы, увы! Проблемы Европы выходят за рамки конфликтов на счет интересов стран-участниц. В долгосрочной перспективе Европа столкнется с демографическим кризисом, однако масштабы этой катастрофы еще не оценили как надо. В настоящее время Европа является самым старым континентом в мире, средний возраст которого составляет около 45 лет. Предполагается, что к 2035 году число работников в Европе снизится примерно до 50 миллионов человек. Этот кризис возникает на востоке из-за миграции молодых людей в поисках лучшей работы и лучших экономических возможностей в других странах мира. Хорватия потеряла 5% своего населения с 2013 года. Предполагается, что нынешняя численность населения Болгарии сократится почти на 23% к 2050 году. Меньшее количество молодых людей означает более медленный экономический рост. Это означает, что экономические возможности уменьшаются. Сокращение экономических возможностей, в свою очередь, будет стимулировать миграцию. В конечном итоге ответственность и забота о здоровье пожилых людей ложится на плечи общества, которое испытывает застой и непродуктивность в экономике. Естественно, что пожилое население Европы с религиозными и патриотическими тенденциями менее привержено либеральным идеалам ЕС. Это создает дополнительные проблемы для перспективы ЕС.

 

Теоретически, привлечение большего количества мигрантов из других стран мира может легко решить демографический кризис в  Европе. Однако, как показывает кризис беженцев в 2015 году, принятие даже небольшого числа мигрантов может принести непредсказуемые политические последствия. Проблемы, с которыми европейские страны сталкивались в прошлом при привлечении мигрантов, и очевидное недовольство ксенофобских националистов этим потоком, сделали сложным понимание этого вопроса, как простое решение. Так, хотя Европа с большим и в значительной степени интегрированным рынком пока остается богатым континентом, однако эта сила скоро уменьшится.

 

Несмотря на это, главная проблема заключается в том, что Европа представила, что она может выйти за рамки силовой политики, построить живое либеральное общество и избежать глобальных вредителей без единого и независимого европейского подхода. Во времена холодной войны недостатки этого подхода были покрыты решающей ролью США. ЕС была не нужна связная и комплексная внешняя политика, поскольку НАТО отвечала за вопросы безопасности, а Соединенные Штаты отвечали за весь процесс. Но это было в то время, как тогда у великих европейских держав еще были мощные вооруженные силы, способные развернуться в рамках коллективных усилий НАТО по предотвращению вторжения СССР в Европу.

 

С окончанием холодной войны европейцы быстро решили, что гражданской власти достаточно для управления народами или даже лучше военной власти, предоставленной американцами. В  1985 году в вооруженных силах Германии было более 500 тысяч военнослужащих. Сегодня в вооруженных силах этой страны - всего 180 тысяч вооруженных солдат. Когда американцы предполагали, что сложные проблемы мира могут быть решены путем взрывов или свержения угнетателя (или обоих вариантов), ошибка европейцев  была в том, что, они полагали, что дипломатия и закон будут достаточны для решения всех проблем в мире и вообще не нужна жесткая военная власть. 

 

Хотя эта идеалистическая формула сделала европейцев уязвимыми к последствиям ошибок США, таких как события, произошедшие в Ираке, однако если бы Вашингтон все еще хотел быть на передовом фронте защиты Европы, Европа еще продолжала бы быть идеалистической. Между прочим, это очень невероятно, поскольку стратегический фокус США смещается с Европы и возвращаться туда не собирается. И дело здесь не только в Трампе. Меркель, например, недавно признала, что "Европа больше не является центром мировых событий. Внимание Соединенных Штатов к Европе будет ослабевать и это будет справедливо при любом президенте".  

 

Ее решение, прежде всего было ориентировано на прогресс Европы: движение к заключению союза, развитие цифровых технологий, возобновление усилий по упрощению решений в Брюсселе и так далее. Но эти реформы не решат фундаментальной проблемы: ни одну из европейских стран по отдельности уже нельзя считать истинно великой державой в мире, в то время как их позиции будут ослабевать параллельно с падением численности и старением их населения. По-настоящему, только единая Европа будет крайне мощным образованием, но Европейский Союз просто не способен настолько тесно сомкнуть ряды, когда речь заходит о создании общей внешней политики или приобретении способности влиять на события, происходящие непосредственно  на границах союза. 

 

Что касается трансатлантических отношений, то они представляют собой некий парадокс. До тех пор, пока Европа будет раздробленной и использовать свой потенциал не в полную силу, США поймут, что они подчиняются, будут их недооценивать и запугивать при любом удобном случае и всё меньше стремиться её защищать. Однако если Европа встряхнётся и излечится от недуга, став более серьёзным игроком, Вашингтон вне всяких сомнений увидит в ЕС ценного партнёра — но в этом случае континент уже не будет нуждаться в американском патронаже. Такой исход вероятен, если Европа и США не смогут заключить новую трансатлантическую сделку по китайскому вопросу. В этом случае Европа согласится заняться собственной безопасностью, в то время как США останутся формальным членом НАТО и средством на "крайний случай". При таком раскладе США смогут сконцентрироваться на Азии. В обмен Европа согласится следовать в русле американской политики по отношению к Пекину, в частности, отказывая Китаю в лёгком доступе к продвинутым технологиям или другим средствам, которые могут иметь серьёзные последствия для национальной безопасности. Нейтралитет — не вариант: если американо-китайское противоборство обострится, а Европа решит остаться в стороне, то американцы вполне справедливо решат, что НАТО исчерпало свою полезность и выйдут из него. 

 

Примет ли Европа условия этой новой трансатлантической сделки, зависит от ЕС, хотя его решение, без всяких сомнений, будет связано с поведением Вашингтона и Пекина в грядущие годы. Однако на данный момент тяжело представить себе другой способ, с помощью которого возможно сохранить трансатлантическое партнёрство в долгосрочной перспективе.