Нобелевская премия мира: премия мира или прикрытие для мягкой войны?

Pars Today – Присуждение Нобелевской премии мира 2025 года Марии Корине Мачадо, лидеру венесуэльской оппозиции, вызвало волну споров и разногласий среди политической элиты, академических кругов и международных СМИ.

Нобелевская премия мира призвана символизировать человеческие идеалы и содействовать миру во всем мире, но в этом году, как и в предыдущие годы, она приобрела политический оттенок. Многие эксперты считают эту премию не символом мира, а частью «мягкой войны» Запада против правительства президента Венесуэлы Николаса Мадуро.

Как сообщает Pars Today, вручение Нобелевской премии мира 2025 года лидеру оппозиции Венесуэлы Марии Корине Мачадо произошло в период, когда отношения между Каракасом и Вашингтоном достигли наивысшего уровня напряжённости с 2019 года. В последние недели американские войска начали проводить атаки и учения в водах Карибского моря под предлогом борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Правительство Мадуро предупредило о возможности военной агрессии. В то же время американские и европейские СМИ также начали новую волну создания нарративов против венесуэльского правительства.

В такой обстановке вручение Нобелевской премии мира такому деятелю, как Мачадо, которая открыто поддерживала интервенции Вашингтона и неоднократно заявляла о «необходимости свержения правительства Мадуро», вряд ли можно считать исключительно гуманитарным актом.

После президентских выборов в Венесуэле в июле 2024 года, прошедших под пристальным контролем региональных органов власти, Мачадо призвала своих сторонников игнорировать официальные результаты и выйти на уличные протесты. Протесты, которые в некоторых городах переросли в насилие. Присуждение премии мира такому деятелю поднимает вопрос: не способствовал ли Нобелевский комитет этим решением подрыву правопорядка и политической легитимности независимого государства? Как отметил Ноам Хомский, «Нобелевская премия мира в наше время стала инструментом легитимации оппонентов правительств, не следующих политике Вашингтона».

Это не первый случай, когда Нобелевская премия мира сталкивается с подобной критикой. В 2009 году, всего через несколько месяцев после инаугурации Барака Обамы, Нобелевский комитет объявил его лауреатом за «усилия по укреплению международной дипломатии», в то время как Соединенные Штаты одновременно вели войны на два фронта в Ираке и Афганистане. В 1991 году премия была присуждена Аун Сан Су Чжи из Мьянмы, которая впоследствии стала противоречивой фигурой благодаря своему молчанию о геноциде мусульман-рохинджа. Эти примеры показывают, что грань между реальным миротворчеством и символической политикой в ​​процессе отбора Нобелевских лауреатов становится все более размытой.

Анализ Центра стратегических и международных исследований (CSIS) также иллюстрирует эту тенденцию. По данным аналитического центра, около 70% лауреатов Нобелевской премии мира за последние два десятилетия имели прямые или косвенные связи с западными политическими движениями. Эта структурная корреляция привела к тому, что некоторые наблюдатели стали рассматривать Нобелевскую премию мира не как символ глобальных идеалов, а как часть механизма власти в международной системе. Как также отмечается в анализе Института Брукингса: «Хотя Нобелевский комитет является независимым учреждением, на практике он действует под влиянием западного политического и медийного дискурса, а его решения часто отражают геополитические приоритеты западного мира».

Такая же картина повторилась и в случае с Венесуэлой. Недавний телефонный разговор Мачадо с Дональдом Трампом сразу после объявления о присуждении премии стал признаком его политической близости с определенными течениями в Вашингтоне. В разговоре Трамп, поздравив Мачадо, назвал ее «голосом свободы в Латинской Америке» – фраза, которая для Каракаса и его союзников означает не более чем легитимацию смены власти.

Испанская газета El País даже процитировала Пабло Иглесиаса, левого политика из этой страны, который заявил: «Если бы Нобелевскую премию мира должны были вручить политическим оппонентам независимых государств, они могли бы вручить её Гитлеру!» Даже Жозеп Боррель, бывший глава внешнеполитического ведомства ЕС, осторожно заявил: «Международные институты могут сохранить свой авторитет, только если они не будут вмешиваться в политические игры».

Дело в том, что Нобелевская премия мира может играть стратегическую роль в структуре мягкой войны. От легитимации оппозиции до мобилизации общественного мнения и оказания дипломатического давления на независимые правительства. В этом контексте Нобелевская премия мира для Вашингтона — это не конец пути, а начало нового этапа многопланового давления на Каракас. С точки зрения Каракаса, эта премия — «самая политизированная Нобелевская премия в истории» и попытка подорвать внутреннюю сплочённость Венесуэлы. Государственные СМИ страны назвали её частью «сценария мягкого переворота». На макроуровне очевиден глубокий разрыв между изначальной философией Нобелевской премии и её нынешними функциями.

Чтобы Нобелевская премия мира сохранила свой моральный статус, она должна избегать вмешательства в политические споры и легитимации одной из сторон конфликта. В противном случае, по словам Хенрика Ордаля из Института мира Осло, «Нобелевская премия превратится из символа мира в политический инструмент».

Пока неизвестно, какими будут долгосрочные последствия этого решения для Латинской Америки. Приведёт ли премия к укреплению диалога и политического сосуществования в Венесуэле или, напротив, усугубит внутреннюю поляризацию и увеличит вероятность конфликта? Каким бы ни был ответ, одно очевидно. Истинный мир достигается не политическими наградами, а уважением к национальному суверенитету, социальной справедливости и равноправному диалогу между народами. Если Нобелевская премия мира отклонится от этих принципов, она перестанет быть венцом мира, а станет топором, подрубающим корни глобального доверия к истинному значению мира.