Майкл М. Г. Фишер – американский мыслитель и антрополог. Когда Майкл Фишер учился в аспирантуре в Чикагском университете, то посетил Иран в рамках своей диссертационной работы, и изучал жизнь зороастрийцов в городе Йезд. Свою диссертационную работу он написал под названием «Зороастрийский Иран: между мифом и привычками».

Он профессор по антропологии Массачусетского технологического института в Америке. В Иране Фишер делал исследовательскую работу прежде всего в области экономической антропологии (рынок, торговцы и промышленники), сельское хозяйство в Иране, а также в области кинематографа и политических вопросов Ирана.

С 1969 по 1971 гг. Фишер работал над религиозными обществами Ирана, летом 1974 – над рыночной экономикой, в 1975 г. он занимался изучением религиозных лидеров Ирана, а летом 2005 и 2006 г. он изучал науку и нравственные вопросы в Иране.

Фишер написал 2 книги и более 20 статей о кинематографе, антропологии, религии и революции Ирана. Самой важной книгой Майкла Фишера об Исламской революции Ирана является «Иран: от религиозного спора к революции», что считается результатом его полевых исследований в Иране. Главной темой данной книги является анализ системы религиозного образования в Иране. В этой книге Фишер ищет ответ на вопрос, как межкультурная динамика смогла привести к такому великому социальному изменению, как Исламская революция Ирана?

Доктор Майкл Фишер входит в число теоретиков, на теории которых оказала огромное влияние Исламская революция Ирана. До Исламской революции Майкл Фишер подчеркивал экономические и политические факторы при анализе революций, а в процессе Исламской революции Ирана и после ее победы он выше всех факторов оценивает роль религиозной культуры, и подчеркивает на многопричинном подходе к области происхождения революций.

Одно из главных свойств произведений Майкла Фишера – это сопоставительное изучение исламских восстаний в течение двух последних столетий и анализ революционного восстания Ирана с сопоставительно-исторической точки зрения. Данное свойство не наблюдается в работах других ученых относительно Исламской революции Ирана. Фишер убежден, что для достижения социально-политической теории, революцию Ирана можно рассмотреть, как минимум, с трех важных принципиальных и конфликтных точек зрения: это подход со стороны массмедийных теорий, теорий революции и социально-конструктивных изменений, а также с точки зрения теорий в области взаимоотношений образовательных систем и гражданского общества. По мнению Фишера, в иранской революции, вопреки другим восстаниям исламского мира, лидерами революции стали богословы, а не секуляристы.

Фишер убежден, что иранский Шах был намерен вывести страну из третьего мира без демократического правительства, без конкуренции партий и буржуазии, и только при помощи конструкции государственного командования. До революции иранское правительство было сильно зависимым от зарубежных держав и обеспечивало интересы растущей буржуазии, однако давало узкое поле для политического причастия данной буржуазии. Фишер считает иранскую молодежь в преддверии революции  людьми с глубокими религиозными корнями и с взглядом на модернизированное будущее.

«Закрытие политического пространства и подавление разных дискурсов во время династии Пехлеви, превратило религиозный дискурс в единственную силу сопротивления и определяющую мысль для социального изменения. В ходе культурного процесса, приведшего к Исламской революции, подход к восстанию имама Хусейна в день Ашуры изменился на вид политического сопротивления в отличии от раннего понимания Ашуры, как повода для плача и траура», - пишет Фишер в своей книге «Иран: от религиозных дебатов к революции».

Восстание в Кербеле сыграло огромную роль в анализе Фишера об Исламской революции Ирана. Он считает Исламскую революцию продолжением восстания Кербелы. Также указывает на активную ролью восстания при Кербеле в иранкой культуре, роль религиозных церемоний в Иране в течение полного года для сохранения памяти восстания Ашуры, иранских культурных символов, которые тесно связанны с шиитской культурой, такими, как спорт богатырей. Он говорит: «В течение процесса Исламской революции Ирана подход к восстанию в Кербеле ,как повода для траура и плача в связи с угнетенностью имама Хусейна (мир ему!) превратился в символ борьбы его светлости за свою веру.

Имам Хусейн мученически пал в Кербеле, и его мученическая гибель стала главным вопросом шиитской идентичности. История Кербелы считается главной парадигмой шиизма о Вселенной. В этом мире постоянно борется зло против добра и справедливости, и всем мусульманам необходимо прилагать усилия ради реализации справедливости». На самом деле, Фишер убежден, что иранский народ с приходом революции вместо того, чтобы только плакать из-за угнетенности имама Хусейна (да будет мир с ним!) использовал убеждения и веру его светлости, в частности, его сопротивление против угнетения и несправедливости в противостояния против монархического режима Пехлеви.

Майкл Фишер считает, что коллективное действие иранцев с октября 1977 до февраля 1979 гг. превратилось в великую национальную нравственную демонстрацию, и вершину данного действия можно наблюдать в церемониях по случаю годовщины мученической гибели третьего имама шиитов. Согласно шиитской традиции, мученическая смерть считается своего рода повторным рождением. Поэтому революционная мобилизация сил получилась в результате инкорпорации двух факторов: это учения религиозных авторитетов о социальной критике в адрес растущего оскорбления религиозных ценностей, а также облегчающая роль религиозных траурных церемоний. Революция в Иране произошла из-за того, что народные массы хотели повысить уровень своей жизни, а также были намерены продолжать солидарность в своем обществе.

Особое руководство имама Хомейни (да освятится его могила!) пользуется своеобразным положением в теориях Майкла Фишера об Исламской революции Ирана. В своей книге «Иран: от религиозных дискуссий к революции» он пишет о разных аспектах личности имама Хомейни: «Руководство имама Хомейни полностью отличается от харизматического руководства, о чем думает Макс Вебер. Руководство имама Хомейни необходимо распознавать в рамках, которые определяет Мулла Садра для описания духовных степеней лидера. В теориях Муллы Садра, отношение руководителя с народом определяется на основе философии «фейз», т.е. свет, которые раскрывает факты мира, а не совокупность моральных факторов, которые вызывают особый вид любви народа к своему лидеру. Для лидера Исламской революции Ирана, революция не представляла себя только политическим и экономическим явлением, а это было еще нравственное преобразование, которое изменило поведения государства и общества».

С точки зрения Фишера, «жизнь аятоллы Хомейни сама по себе считается революционным инструментом. В его жизни признаки печали и боли связывают его с мучениками в пустыне Кербела. Данные качества вызваны гибелью его отца от рук агентов Резы-Шаха Пехлеви, попытками его матери для реализации справедливости, а затем его ссылкой в Ирак в 1964 г. и гибелью его сына от рук агентов разведывательной организации Шаха (САВАК). Он, подобно Хусейну ибн Али, служил символом борьбы с несправедливостью, и как Али ибн Абуталиб – символом религиозного и политического руководства.

Подобно всем шиитским имамам, он предоставил доступ к мудрости, мощи и контролю над угрозами. Его личность – продолжение событий в пустыне Кербела. Стратегия революционного плана (имама) Хомейни (да осветится его могила!) основана на критике в адрес колонизации, империализма, монархии, бюрократии, экономической несправедливости и отсутствия самопознания в результате культурной деградации, а также основана на предоставлении нравственных позиций для общества, правительства, стратегической защиты, в том числе создании таких понятий, как мактаби, вали факих, Совет стражей конституции и революционные суды».

Фишер считает, что применение аятоллой Хомейни символов и его отсутствие в обществе в течение 15 лет из-за ссылки, вызвало огромную мощь для революционного действия в Иране. «С 1963 г. имам Хомейни стал символом противостояния Шаху, где траурные церемонии по Кербеле, превратили пассивный траур по имаму Хусейну (мир ему!) и пассивное ожидание двенадцатого имама (да приблизит Аллах его пришествие!) в активную борьбу и стремление для свержения диктаторского режима. Долгие годы на траурных церемониях называли Шаха в качестве Язида ибн Муавии, а имама Хомейни  представляли в качестве образа имама Хусейна нашего времени. В месяце мухаррам в 1978 г. религиозные лидеры призвали людей провести антиправительственные демонстрации вместо традиционных траурных церемоний.

На фоне усиления религиозных эмоций еще большее количество людей стали называть аятоллу Хомейни имамом Хомейни, религиозные даты в том году превратились в вершину антиправительственных демонстраций», - пишет он в своей книге. Фишер убежден, что пользуясь такими качествами, имам Хомейни успел превратить традиционную мощность богословия в силу для создания органов и бюрократической системы. Поэтому надо его назвать успешным руководителем в процессах после победы революции.